MIA -
главная
страница | Глав.
стр.
Иноязычной
секции | Глав. стр.
Русской
секции | Троцкийский
архив
Оригинал
находится на
странице http://www.revkom.com
Последнее
обновление
Февраль 2011г.
Думские партии потребовали коалиционного министерства по самым лучшим парламентарно-республиканским образцам, - и, действительно, открылась эпоха великих внутренних реформ, или, по крайней мере, предвещающих реформы личных передвижений. Министр внутренних дел Маклаков вышел в отставку. Его место занял Щербатов. Что такое Маклаков, почетный член союза русского народа, достаточно известно. Он начал свою карьеру в провинциальных гостиных, где на губернаторских коврах великолепно ходил пантерой. Говорят, что во время черниговских торжеств он потешал одно очень высокопоставленное, но несколько слабоумное лицо, не то петушиным криком, не то изображением бабы, ворующей горох. Это решило его судьбу, а в некотором роде и судьбу России на несколько лет. Человек, недавно кричавший петухом, заставил не своим голосом заговорить многомиллионное население страны. Теперь Маклаков отставлен. Место его занял Щербатов. Знаете вы что-нибудь о Щербатове? Нет? Мы тоже не знаем. Никто не знает. Тем не менее он призван управлять судьбами России. Про Щербатова твердо известно, впрочем, одно: еще до вчерашнего дня он был верховным начальником конюшенного ведомства. Если не быть мизантропом, то в этом обстоятельстве можно усмотреть некоторые гарантии либерализма. Лошади, особенно расовые, не допускают над собою никакого исключительного режима, наоборот, в вопросах овса и пойла они требуют твердых начал правового порядка. Именно поэтому наша "историческая власть", прежде чем перейти к призванию общественных элементов, обратилась за реформаторами на государственную конюшню. Жив человек, отзовись! Отозвался Щербатов. Весь вопрос только в том, сохранит ли он свои гуманные начала, перейдя из конюшни в ту большую "людскую", какая называется Россией? Но предсказать это нельзя иначе, как погадав на кофейной гуще.
Что касается нас, то мы очень хотели бы быть на этот счет оптимистами. Однако не скроем, что нас несколько беспокоит назначение нового начальника главного управления по делам печати, Катенина. Вы не знаете его? Мы тоже не знаем. Почему он назначен руководить печатью? Этого он и сам не знает. Его программа? "Вы интересуетесь моей программой? - с удивлением спрашивает г. Катенин корреспондента "Русского Слова", - но у меня нет еще пока программы, я с вопросом о печати совершенно незнаком"... Будучи курским губернатором, следил, правда, за "Курской Былью" (орган Маркова 2-го), да и то больше со скуки. А чтобы вообще интересоваться печатью, - нет, не приходилось. Но это ничего: он, Катенин, присмотрится к делу и тогда уже решит, как и что... Кое-какие руководящие принципы у Катенина имеются, впрочем, уже и сейчас: вообще говоря, "печать делится на честную и нечестную". Которая печать честная, той он будет покровительствовать; которая же печать нечестная, той, согласитесь, и покровительствовать не за что. Так объяснил новый начальник представителю "Биржевых Ведомостей". Но как отличить честную печать от нечестной? Ничего нет проще. Нужно "беспристрастие". А его у Катенина хоть отбавляй: ведь он никогда не имел дела с печатью, стало быть, совершенно свободен от "предвзятых" идей. "Но если вы все же хотите знать хоть в общих чертах, как я буду относиться к печати, то я вам скажу! - так резюмировал свои взгляды Катенин корреспонденту "Русского Слова". - Я буду относиться к печати так же, как она будет относиться ко мне". Читатель, конечно, не верит своим глазам? Ибо читатель наивен. Мы тоже не верили, ибо - каемся - и мы до седых волос сохранили в душе добрую дозу наивности. Тем не менее Катенин говорил именно так, как выше напечатано: "Отношение мое к печати будет находиться в полной зависимости от отношения печати ко мне" ("Р. С.", N 117).
Приходится с горечью констатировать, что г. Катенин не прошел серьезной конюшенной школы. Ни один государственный человек, которому судьба поручила руководить лошадиным ведомством, не скажет о вверенных его попечению подданных: "Отношение мое к расовым лошадям будет находиться в полной зависимости от их отношения ко мне". Но, наоборот, всякий скажет: я отношусь к ним так, как того требует их лошадиная природа. Иное дело печать. Для "заведования" печатью нет никакой надобности знать ее природу: печать - не лошадь. Нужно только не иметь "предвзятых" идей и обладать хорошим пищеварением. Остальное приложится.
Коалиционного министерства, правда, еще нет. Но первый шаг сделан: призваны к творчеству два, что называется, "свежих" человека, - правда, не одинаковой ценности: один прошел серьезную конюшенную школу, а другой явно нуждается в отсылке на конюшню для пополнения своего государственного стажа.
"Наше Слово" N
123,
24 июня 1915 г.