MIA главная страница | Глав. стр. Иноязычной секции | Глав. стр. Русской секции |  Маркс Энгельс архив

Статья третья

Фридрих Энгельс

Оригинал находится на странице http://lugovoy-k.narod.ru/marx/marx.htm
Последнее обновление Июнь 2011г.

I. Турецкая Армия

В начале нынешней войны турецкая армия была более боеспособной, чем когда-либо раньше. Различные попытки ее реорганизации и преобразования после восшествия на престол Махмуда, янычарской резни и особенно после Адрианопольского мира были объединены и приведены в систему. Первое и самое большое препятствие — независимое положение пашей, командующих отдаленными провинциями, — было в значительной степени устранено; в целом они стали подчиняться дисциплине в такой же мере, в какой, примерно, подчиняются и командующие европейскими округами. Однако невежество, наглость и стяжательство пашей сохранились в полной силе, остались такими же, как и в период хозяйничания азиатских сатрапов; и если в течение последних двадцати лет нам редко приходилось слышать о восстаниях пашей, то мы достаточно слышали о восстаниях провинций против своих алчных правителей. Эти правители — в прошлом самые ничтожные домашние рабы и «люди, готовые на все» — пользовались своим новым положением, чтобы накапливать богатства путем вымогательств, взяток и бессовестного хищения государственных средств. Само собой разумеется, что. при таком положении дел организация армии в значительной мере существует лишь на бумаге.

Турецкая армия состоит из регулярной действующей армии (низам), резерва (редиф), иррегулярных войск и вспомогательных войск вассальных государств.

Низам состоит из шести корпусов (орду), каждый из них набирается в том округе, который он занимает, подобно армейским корпусам в Пруссии, где каждый корпус дислоцирован в той провинции, из которой он рекрутируется. Вообще, как мы увидим, организация турецкого низама и редифа скопирована с прусского образца. Штабы шести корпусов находятся в Константинополе, Шумле, Толи-Монастыре, Эрзеруме, Багдаде и Алеппо. Каждый корпус должен иметь во главе мушира (маршала) и состоять из двух дивизий, или шести бригад, включающих в себя шесть пехотных полков, четыре кавалерийских полка и один артиллерийский полк.

Пехота и кавалерия организованы по французской системе, артиллерия — по прусской.

Пехотный полк состоит из четырех батальонов по восемь рот в каждом и должен насчитывать при полной его укомплектованности 3250 человек, включая офицеров и штаб, или 800 человек в батальоне; однако до войны в батальоне редко было более 700 человек, а в Азии почти всегда значительно меньше.

Кавалерийский полк включает четыре эскадрона улан и два эскадрона егерей; каждый эскадрон должен насчитывать 151 человек, обычно же эскадроны еще менее укомплектованы, чем пехотные роты.

Каждый артиллерийский полк состоит из шести конных и девяти пеших батарей, с четырьмя орудиями в каждой, так что общее количество орудий в полку равно шестидесяти.

Таким образом, каждый корпус должен насчитывать 19500 человек пехоты, 3700 человек кавалерии и шестьдесят орудий. В действительности же общая численность корпуса никогда не превышает 20000—21000 человек.

Кроме шести корпусов имеется четыре артиллерийских полка (один резервный и три полка крепостной артиллерии), два полка саперов и минеров и три особых отряда пехоты, посылаемых в Кандию, Тунис и Триполи, общей численностью в 16000 человек.

Итак, до войны общая численность низама, или регулярной постоянной армии, была, по-видимому, такова:

Солдаты, отслужив пять лет в низаме, увольняются в отпуск и в течение последующих семи лет образуют часть редифа, или резерва. Этот резерв делится на такое же количество корпусов, дивизий, бригад, полков и т. д., как и постоянная армия; по отношению к низаму он является по существу тем же, чем в Пруссии ландвер первого призыва по отношению к линейным войскам, с той лишь разницей, что в Пруссии в соединениях более крупных, чем бригады, линейные войска и ландвер всегда перемешаны, тогда как в турецкой армии они друг от друга отделены. Офицеры и унтер-офицеры редифа всегда находятся при запасных частях; раз в году редиф созывается на учения и в течение этого времени получает такой же оклад и паек, как и линейные войска. Но такая организация, предполагающая хорошо налаженное гражданское управление и такой уровень цивилизации, от которого Турция еще очень далека, существует в значительной степени лишь на бумаге; поэтому, если мы примем, что редиф количественно равен- низаму, то, видимо, назовем максимально возможное его количество.

Контингент вспомогательных войск набирается в следующих местах:

К этим войскам надо прибавить добровольцев — башибузуков; Малая Азия, Курдистан и Сирия могут доставлять их в большом количестве. Это — последние остатки тех полчищ иррегулярных войск, которые в прошлые века наводняли Венгрию и дважды подходили к Вене, преимущественно кавалерийские части; до какой степени они уступают даже наиболее слабо снаряженной европейской кавалерии, доказывают постоянные поражения, которые они несли в течение последних двух веков. Они утратили свою прежнюю самоуверенность, и теперь роль их сводится к тому, чтобы, собираясь вокруг армии, поедать и уничтожать ресурсы, необходимые для пропитания регулярных войск. Страсть к грабежам и ненадеж­ность башибузуков делают их неспособными даже к той службе сторожевого охранения, которую русские поручают своим казакам; в момент, когда башибузуки бывают больше всего нужны, их невозможно найти. Поэтому в нынешнюю войну было признано целесообразным уменьшить количество этих войск, и мы полагаем, что их было собрано не больше 50000 человек.

Таким образом, количественный состав турецкой армии в начале нынешней войны мы можем определить в следующих цифрах:

Но из этого общего числа следует вычесть некоторое количество. Представляется довольно достоверным, что корпуса, расположенные в Европе, находились в сравнительно хорошем состоянии и были укомплектованы в той мере, в какой это возможно в Турции; однако в Азии, в отдаленных провинциях, где преобладает мусульманское население, люди, возможно, и были наготове, но с оружием, обмундированием, боевыми припасами дело обстояло очень плохо. Дунайская армия была организована главным образом из трех европейских корпусов. Это ядро, вокруг которого был собран европейский редиф, сирийский корпус, или, по крайней мере, большая его часть, отряды арнаутов и босняков и башибузуки. Между тем исключительная осторожность Омер-паши — его упорное нежелание до самого последнего времени вводить в действие свои войска — служит лучшим доказательством того, как мало верил он в боеспособность этой единственной хорошей регулярной армии, которой когда-либо располагала Турция. Но в Азии, где все еще процветает прежняя турецкая система хищений и бездействия, оба корпуса низама, весь редиф и вся масса иррегулярных войск не могли противостоять значительно более слабой в численном отношении русской армии; каждое сражение кончалось поражением турок, и к концу кампании 1854г. азиатская армия Турции почти перестала существовать. Отсюда ясно, что не только отсутствует организация армии во всех ее деталях, но и большей части самих войск фактически не существует. От иностранных офицеров и газетных корреспондентов в Карее и Эрзеруме постоянно слышались жалобы на недостаток в оружии, обмундировании, боевых припасах и продовольствии, и все они утверждали, что причиной этого являлись бездеятельность, неспособность и алчность пашей. Им регулярно посылались деньги, но они каждый раз присваивали их себе.

Обмундирование солдата турецкой регулярной армии в общем скопировано с западных армий; существенным отличием является красная феска, наихудший для тамошнего климата головной убор, способствующий в летнюю жару частым солнечным ударам. Качество материала очень скверное, между тем обмундирование не меняется в положенный срок, так как офицеры обычно присваивают себе деньги, предназначенные для его замены. Оружие — несовершенного образца как в пехоте, так и в кавалерии; лишь артиллерия обеспечена пре­красными полевыми пушками, отлитыми в Константинополе под руководством европейских офицеров и гражданских инженеров.

Турок сам по себе неплохой солдат. По природе своей он храбр, исключительно вынослив и терпелив, и при известных условиях послушен. Европейские офицеры, которым удалось заслужить доверие турецкого солдата, могут положиться на него; об этом свидетельствуют Грах и Батлер в Силистрии и Искандер-бек (Ильинский) в Валахии. Но это — исключения. В целом врожденная ненависть турок к «гяурам» настолько сильна, их обычаи и представления настолько отличны от европейских, что, пока турки останутся правящей нацией в стране, они не подчинятся людям, которых в душе презирают, считая их гораздо ниже себя. Это чувство презрения распространилось даже на организацию армии, после того как она приняла европейский вид. Рядовой турок ненавидит учреждения гяуров не меньше, чем их самих. К тому же строгая дисциплина, непрерывная активность и постоянное внимание, требуемые в современной армии, крайне ненавистны ленивому, созерцательному фаталисту — турку. Даже офицеры скорее допустят, чтобы армию разбили, чем проявят активность и здравый смысл. Это одна из самых слабых сторон турецкой армии, и ее одной уже достаточно, чтобы сделать армию непригодной для какой-либо наступательной кампании.

Рядовые и унтер-офицеры рекрутируются посредством добровольной записи и жеребьевки; среди младших офицеров встречаются иногда люди, выдвинувшиеся из рядовых, но, как правило, это нестроевые и денщики, так называемые чубукджи и кахведжи старших офицеров. Военные школы в Константинополе, стоящие далеко не на высоком уровне, не могут подготовить достаточного количества молодых людей для заполнения вакансий. Что касается более высоких чинов, то здесь процветает система такого фаворитизма, о котором в странах Запада не имеют никакого представления. Большая часть генералов - это бывшие черкесские рабы, mignons [фавориты] тех или иных знатных лиц во времена их молодости. Крайнее невежество, ограниченность и самоуверенность господствуют повсюду, а дворцовые интриги являются главным средством продвижения но службе. Даже тех немногих европейских генералов (ренегатов), которые находятся на турецкой службе, не приняли бы, если бы они не были абсолютно необходимы, чтобы не дать развалиться всей военной машине. Но при данных условиях принимали без разбора как действительно достойных людей, так и просто авантюристов.

В настоящее время, после трех кампаний, турецкой армии, можно сказать, не существует, за исключением 80000 человек первоначальной армии Омер-паши, часть которых находится на Дунае, а часть — в Крыму. Азиатская армия состоит из всякого сброда в количестве приблизительно 25000 человек, она не пригодна для полевых действий и деморализована вследствие поражений. Куда исчезли остальные из имевшихся 400000 человек, никому неизвестно: возможно, что часть их пала на поле сражения, погибла от болезней, стала инвалидами и уволена, а часть превратилась в разбойников. Весьма вероятно, что это будет последняя турецкая армия, ибо трудно предположить, чтобы Турция могла оправиться от удара, полученного благодаря союзу с Англией и Францией.

Прошло то время, когда бои под Олтеницей и Четате вызывали преувеличенные восторги турецкой отвагой. Упорного бездействия Омер-паши оказалось достаточно, чтобы породить сомнение относительно остальных военных качеств турецких войск; этого сомнения не смогла полностью рассеять даже блестящая оборона Силистрии. Поражения в Азии, бегство из-под Балаклавы, строго оборонительная позиция турок в Евпатории и их абсолютное бездействие в лагере под Севастополем — все это дало возможность более правильно оценить военные качества турок. Организация турецкой армии была такова, что вынести какое-либо общее суждение о её достоинствах было до сих пор совершенно невозможно. Несомненно, некоторые из ее полков отличались храбростью, имели хороших командиров и способны были нести любую службу, но таких было очень мало. Огромной массе пехотинцев недоставало сплоченности, поэтому пехота не годилась для полевой службы, хотя и обнаруживала хорошие качества в окопной войне. Регулярная кавалерия безусловно уступала кавалерии любой европейской державы. На более высоком уровне стояла артиллерия, полевые полки ее были превосходны; солдаты казались рожденными для такого рода службы, однако офицеры оставляли желать много лучшего. В редифе, по-видимому, сильно сказывалась плохая организация, хотя солдаты его несомненно готовы были сделать все возможное. Среди иррегулярных войск арнауты и босняки проявили себя только отличными партизанами и чаще всего использовались в обороне укреплений. Зато башибузуки оказались почти бесполезными и даже больше чем бесполезными. Египетский контингент находился, по-видимому, примерно на одном уровне с турецким низамом, тунисские же войска почти вовсе ни на что не были пригодны. Поэтому не удивительно, что вся эта разношерстная армия с таким плохим офицерским составом и негодным управлением почти совершенно развалилась после трех кампаний.

II. Сардинская Армия

Сардинская армия состоит из десяти бригад пехоты, десяти батальонов стрелков, четырех бригад кавалерии, трех полков артиллерии, одного полка саперов и минеров, отряда карабинеров (полицейские войска) и легкой кавалерии с острова Сардиния.

В состав десяти пехотных бригад входят одна гвардейская бригада, четыре батальона гренадер, два батальона егерей и девять линейных бригад, равных восемнадцати полкам по три батальона в каждом. К ним следует добавить десять стрелковых батальонов (bersaglieri)^[8]) по одному на каждую бригаду, так что количество ныне обученной легкой пехоты в сардинской армии гораздо больше, чем в любой другой армии.

Кроме этого, при каждом полку имеется запасный батальон. После 1849г. численный состав батальонов был очень сильно сокращен по причинам финансового характера. В военное время батальон должен был насчитывать примерно 1000 человек, в мирное же время в нем не больше 400; остальные уволены на неопределенное время в отпуск.

Кавалерия имеет в своем составе четыре полка тяжелой и пять полков легкой кавалерии. В каждом полку — четыре полевых эскадрона и один запасный. В военное время четыре полевых эскадрона полка должны насчитывать приблизительно 800 человек, а в мирное время это число едва достигает 600.

Три полка артиллерии состоят из одного полка рабочего и технического состава, одного полка крепостной артиллерии (двенадцать рот) и одного — полевой артиллерии (шесть пеших, две конных, две тяжелых батареи по восемь орудий в каждой). Легкие батареи имеют восьмифунтовые пушки и двадцатичетырехфунтовые гаубицы; тяжелые батареи — шестнадцатифунтовые пушки; всего восемьдесят орудий.

Полк саперов и минеров насчитывает десять рот, или около 1100 человек. Число карабинеров (конных и пеших) очень велико для такого маленького королевства, их насчитывается около 3200 человек. Легкая кавалерия, выполняющая полицейскую службу на острове Сардиния, имеет в своем составе примерно 1100 человек.

В 1848г., в период первой кампании против Австрии, численный состав сардинской армии несомненно достигал 70000 человек. В 1849г. он увеличился почти до 130000. Затем армия была сокращена примерно до 45000 человек. Каковы ее силы в настоящий момент, трудно определить, но нет сомнения, что после заключения договора с Англией и Францией армия была снова увеличена.

Эта большая эластичность пьемонтской армии, позволяющая ей в любое время увеличивать и сокращать количество войск, находящихся под ружьем, объясняется системой комплектования, весьма близкой к прусской системе; и в самом деле, Сардинию во многих отношениях можно назвать итальянской Пруссией. В государствах Сардинии каждый гражданин тоже обязан служить в армии, хотя в отличие от Пруссии допускаются заместители; срок, в течение которого гражданин считается военнообязанным, делится, как и в Пруссии, на период действительной службы и период, когда солдат, уволенный из рядов армии, продолжает оставаться в запасе и в случае войны может быть снова призван. Эта система представляет собой нечто среднее между прусским методом и методом, применяемым в Бельгии и в менее значительных германских государствах. Таким образом, посредством призыва запаса численный состав пехоты может быть увеличен примерно с 30000 до 80000 человек. Численный состав кавалерии и полевой артиллерии может увеличиться лишь незначительно, так как солдаты этих родов войск, как правило, обязаны оставаться в полках Е течение всего срока своей службы.

Пьемонтская армия, как по внешнему виду своих солдат, так и по их боевым качествам, не уступает ни одной армии Европы. Подобно французам, пьемонтцы невысокого роста, особенно пехотинцы; средний рост гвардейца не достигает даже пяти футов и четырех дюймов. Но благодаря одежде хорошего покроя, военной выправке, статной и ловкой фигуре и красивым итальянским чертам лица они выглядят лучше многих солдат высокого роста. Форма одежды и снаряжение в линейной пехоте и гвардии сходны в основном с французскими образцами, кое-какие детали заимствованы у австрийцев. Берсальеры носят особую форму: шапочку матросского типа с большим плюмажем из петушиных перьев и коричневый мундир. Кавалеристы носят короткие коричневые куртки, едва доходящие до бедер. Пехота вооружена в основном пистонными ружьями, берсальеры — короткими тирольскими карабинами, которые представляют собой хорошее и вполне пригодное оружие, но все же во всех отношениях уступают винтовке Минье. Кавалеристы первой шеренги вооружены главным образом пиками; сохраняется ли это правило в легкой кавалерии, мы не можем сказать. Восьмифунтовый калибр в конных и легких пеших батареях дает им такое же преимущество перед прочими европейскими армиями, какое имели французы, пока сохраняли у себя этот калибр. Но тяжелые батареи с шестнадцатифунтовыми пушками делают их артиллерию самой тяжелой полевой артиллерией на континенте. То, что эти пушки, когда они установлены, могут превосходно действовать, показало сражение на реке Черной, где их меткая стрельба в значительной степени способствовала успеху союзников и вызвала всеобщее восхищение.

Из всех итальянских государств расположение Пьемонта наиболее благоприятно для создания хорошей армии. Равнины реки По и ее притоков поставляют превосходных лошадей и красивых рослых солдат, самых высоких из всех итальянцев, отлично приспособленных к службе в кавалерии и тяжелой артиллерии. В горах, окружающих эти равнины с трех сторон — с севера, запада и юга, — живут смелые люди, не очень большого роста, но сильные и энергичные, трудолюбивые и сообразительные, как все горцы. Именно они-то и составляют ядро пехоты, особенно берсальерских частей, которые по своей подготовке почти не уступают chasseurs de Vincennes [венсеннским стрелкам], но безусловно превосходят их физической силой и выносливостью.

Военные школы Пьемонта в целом стоят на высоком уровне, и поэтому офицерский состав хорошо подготовлен. До 1846г. большое влияние при назначениях на офицерские должности имели аристократия и духовенство. До этого момента Карл-Альберт признавал лишь две силы, с помощью которых он управлял: духовенство и армию; и действительно, в Италии всюду можно было услышать, что в Пьемонте из трех лиц, которых встречаешь на улице, один непременно оказывается солдатом, другой монахом и только третий штатским человеком. В настоящее время, разумеется, с этим покончено; духовенство не имеет совершенно никакого влияния, и хотя дворянство сохранило за собой многие офицерские должности, все же войны 1848 и 1849гг. наложили свой отпечаток на армию, придав ей в известной степени демократический характер, а этот демократизм не так легко уничтожить. Некоторые находящиеся в Крыму корреспонденты английских газет утверждают, что почти все пьемонтские офицеры — «дворяне по происхождению», однако это далеко не так; мы лично знаем некоторых пьемонтских офицеров, которые вышли из рядовых, и можем с уверенностью сказать, что большинство нынешних капитанов и лейтенантов — это люди, которые либо заслужили эполеты своей храбростью в борьбе против австрийцев, либо, по меньшей мере, не связаны с аристократией.

Мы полагаем, что лучший комплимент, который может быть сделан пьемонтской армии, содержится в мнении, высказанном одним из ее бывших противников, генералом Шёнхальсом, главным квартирмейстером австрийской армии в 1848 и 1849 годах. В своих «Воспоминаниях об итальянской кампании» этот генерал, один из лучших офицеров австрийской армии и человек, который всеми средствами препятствовал установлению независимости Италии, всегда с величайшим уважением отзывался о пьемонтской армии:

«Ее артиллерия», — заявлял он, — «состоит из отборных людей, командуют ею хорошие и знающие офицеры; материальная часть в хорошем состоянии, а калибры лучше наших». «Кавалерией нельзя пренебрегать, кавалеристы первой шеренги вооружены пиками, но так как этим оружием могут владеть лишь самые искусные всадники, мы не решились бы назвать это нововведение значительным усовершенствованием. Однако их школа верховой езды стоит на высоком уровне». «При Санта-Лючии обе стороны сражались с поразительной храбростью. Пьемонтцы атаковали очень энергично и стремительно; как пьемонтцы, так и австрийцы совершали много подвигов и проявляли личную храбрость». «Пьемонтской армии не приходится краснеть, когда речь заходит о сражении при Новаре», и т. д.

Прусский генерал Виллизен, участвовавший в кампании 1848г. и отнюдь не сочувствующий итальянской независимости, также с похвалой отзывается о пьемонтской армии.

С 1848г. некоторые круги в Италии смотрят на короля Сар­динии как на будущего главу всего полуострова. Не разделяя этого мнения, мы все же думаем, что когда итальянцам удастся отвоевать свою свободу, пьемонтские войска будут главной военной силой в достижении этой цели, и они же образуют ядро будущей итальянской армии. Прежде чем это осуществится, пьемонтская армия переживет, возможно, ряд внутренних революционных изменений, но ее превосходные военные элементы выдержат все испытания и она даже выиграет от включения ее в действительно национальную армию.

III. Менее Значительные Итальянские Армии

Папская армия существует, по-видимому, только на бумаге. Батальоны и эскадроны никогда не бывают полностью укомплектованными и составляют лишь слабую дивизию. Кроме того, имеется полк швейцарской гвардии, — единственная воинская часть, на которую правительство может еще сколько-нибудь положиться. Армии Тосканы, Пармы и Модены слишком незначительны, чтобы на них останавливаться; достаточно сказать, что в основном они организованы по австрийскому образцу. Помимо этого, имеется неаполитанская армия, но и она не заслуживает того, чтобы много о ней говорить. Эта армия никогда не блистала храбростью перед лицом противника; воевала ли она за короля, как в 1799г., или за конституцию, как в 1821г, она всегда отличалась тем, что обращалась в бегство. Даже в 1848 и 1849гг. местные войска неаполитанской армии повсюду терпели поражение от инсургентов, и если бы не швейцарские войска, король-бомба не сидел бы теперь на своем троне. Во время осады Рима Гарибальди с небольшим отрядом солдат выступил против неаполитанской дивизии и дважды разбил ее. Численный состав неаполитанской армии по штатам мирного времени определяется в 26000— 27000 человек, но в 1848г. он, как утверждают, исчислялся в 49000 человек, а полный состав ее достигал будто бы 64000 человек. Из всех этих войск только швейцарцы заслуживают внимания. Они образуют четыре полка по два батальона в каждом; при полном составе батальон должен состоять из 600 человек, а все четыре полка — из 4800 человек. Но в настоящее время их кадры переполнены, и в каждом батальоне имеется около 1000 человек (один только 4-й, бернский полк, насчитывает 2150 человек); общая численность швейцарских войск равна приблизительно 9000 человек. Это действительно первоклассные войска под командованием своих собственных офицеров, независимые во внутренней организации и в своем управлении от неаполитанского правительства. Впервые они были наняты на службу в 1824 или 1825г., когда король, не доверяя больше своей еще недавно бунтовавшей армии, счел необходимым окружить себя сильной лейб-гвардией. С различными кантонами были заключены договоры или, как они назывались, «капитуляции» на тридцать лет; швейцарские войска сохраняли свой собственный дисциплинарный устав и военную организацию и оплачивались втрое выше местных неаполитанских солдат; войска вербовались из добровольцев всех кантонов, где были созданы вербовочные бюро. Офицерам в отставке, ветеранам и раненым обеспечивались пенсии. Если по истечении тридцати лет капитуляция не возобновлялась, полки подлежали роспуску. Нынешняя швейцарская конституция запрещает вербовку на иностранную службу, и поэтому после 1848г. капитуляции были аннулированы; вербовка в Швейцарии была, по крайней мере официально, прекращена, но в Кьяссо и других местах Ломбардии были созданы сборные пункты, и многие агенты по вербовке тайно продолжали свое дело на швейцарской территории. Неаполитанское правительство так сильно нуждалось в рекрутах, что не отказывалось принимать даже отщепенцев из числа политических эмигрантов, находившихся тогда в Швейцарии. При таких обстоятельствах неаполитанский король подтвердил привилегии, установленные капитуляциями для швейцарских солдат, а в августе прошлого года, когда истекли обусловленные договором тридцать лет, в специальном декрете вновь продлил привилегии на все время, пока швейцарцы останутся у него на службе.

IV. Швейцарская Армия

В Швейцарии нет постоянной национальной армии. Каждый швейцарец обязан служить в милиции, если он годен к военной службе. Милиция делится на три возрастные категории (Auszug, erstes и zweites Aufgebot)^[9]. Молодые люди в течение первых лет службы призываются специально для обучения, и время от времени их собирают в лагери. Но все, кому довелось наблюдать неуклюжую походку и неприглядный вид швейцарских солдат или слушать шутки, которыми молодые солдаты обмениваются с обучающим их сержантом, должны признать, что их военные качества развиты очень слабо. О том, что представляет собой в боевом отношении эта милиция, мы можем судить только по примеру войны с Зондербундом в 1847г., которая отличалась исключительно небольшим количеством потерь по сравнению с участвовавшими в ней силами. Организация милиции почти целиком в руках правительств отдель­ных кантонов, и хотя ее общее устройство определено федеральным законом и во главе стоит федеральный штаб, подобная система не может не приводить к нарушению порядка и единообразия. В то же время эта система неизбежно препятствует необходимому накоплению запасов, введению усовершенствований и систематическому укреплению важных пунктов, особенно там, где Швейцария уязвима, — на ее границе с Германией.

Швейцарцы, подобно всем горцам, — прекрасные солдаты, если они вымуштрованы; где бы они ни служили в качестве регулярных войск под чужими знаменами, они сражались очень хорошо. Однако они не отличаются быстрой сообразительностью, и для того, чтобы у них появились уверенность в своих силах и чувство спайки, они нуждаются в более длительном обучении, чем, например, французы или немцы Северной Германии. Возможно, что в случае нападения на Швейцарию со стороны иностранного государства патриотический подъем восполнит эти недостатки, но это весьма сомнительно. Регулярная армия в 80000 человек и даже менее наверняка одолеет те 160000 и более человек, которых швейцарцы, по их словам, могут выставить. В 1798г. французы одержали победу над ними, введя в действие лишь несколько полков.

Швейцарцы очень гордятся своими отличными стрелками. Несомненно, в Швейцарии сравнительно больше хороших стрелков, чем в любой другой европейской стране, за исключением альпийских владений Австрии. Но когда видишь, что почти все эти меткие стрелки вооружены в армии обыкновенным неудобным пистонным ружьем, уважение к отличным швейцарским стрелкам значительно падает. Небольшое количество стрелковых батальонов состоит, возможно, из отличных стрелков, но их короткие и тяжелые ружья (Stutzen) устарели и ничего не стоят по сравнению с винтовками Минье, а неудобный медленный способ, которым заряжают эти ружья, насыпая порох из порохового рога, не обеспечивает им успеха против войск, вооруженных более совершенным оружием.

Вооружение, снаряжение, организация, система обучения в швейцарской армии устарели и, видимо, такими и останутся, пока правительства отдельных кантонов будут причастны к этому делу.

V. Скандинавские Армии

Шведская и норвежская армии, хотя и объединены под знаменами одного государя, в такой же мере самостоятельны, как и страны, которым они принадлежат. В отличие от Швейцарии, эти горные государства имеют постоянные армии. Но по своим суровым природным условиям, а следовательно, и по малочисленности населения, Скандинавский полуостров так похож на Швейцарию, что даже в военной организации обеих стран преобладает одна и та же система — система милиции.

Швеция имеет три категории войск — полки, сформированные посредством вербовки (värfvade truppar), провинциальные поселенные полки (indelta truppar) и резервные войска. Värfvade состоит из трех полков пехоты, насчитывающих шесть батальонов, двух полков кавалерии и трех полков артиллерии с тринадцатью пешими и четырьмя конными батареями, имеющими в общей сложности 96 шестифунтовых, 24 двенадцатифунтовых и 16 двадцатичетырехфунтовых пушек. В целом это составляет 7700 человек и 136 орудий. Эти войска включают всю артиллерию шведской армии.

Indelta образуют двадцать провинциальных поселенных полков по два батальона в каждом, пять отдельных батальонов пехоты и шесть полков кавалерии с количеством эскадронов, колеблющимся между одним и восьмью. Численность этих войск равна 33000 человек.

Резервные войска образуют главную массу армии и в случае призыва дадут 95000 человек.

Кроме того, на острове Готланд имеется особая, находящаяся всегда под ружьем милиция, которая образует двадцать одну роту в составе 7850 человек и шестнадцати орудий. Итак, в общей сложности, шведская армия насчитывает около 140000 человек и 150 полевых орудий.

Срок службы волонтеров в полках первой категории равен обычно четырнадцати годам, но закон разрешает вербовать и на три Года. Indelta представляет собой особый вид милиции, солдаты которой, пройдя обучение, живут вместе со своими семьями в предоставленных им фермах и призываются на уче­ния только один раз в году на месяц. Жалованьем служит им доход от ферм, но во время сбора они получают особое вознаграждение. Офицеры также получают во временное владение участки коронной земли в соответствующих районах страны. В резерве состоят все годные к военной службе шведы в возрасте от двадцати до двадцати пяти лет; они проходят кратковременную военную подготовку, а затем ежегодно на две недели призываются на учения. Таким образом, за исключением немногочисленной категории värfvade и готландских войск, вся масса шведской армии — indelta и резерв — по существу представляет собой милицию.

В военной истории шведы занимают место, совершенно несоответствующее тому ограниченному количеству населения, из которого комплектовались знаменитые шведские армии. Густав-Адольф во время Тридцатилетней войны своими реформами открыл новую эру в тактике. Карл XII, чей огромный военный талант погубила страсть к авантюрам, заставлял шведов совершать действительно чудеса, — например, брать укрепления кавалерийской атакой. В последних войнах против России шведы показали себя с наилучшей стороны; в 1813г. Бернадот по возможности не подвергал риску шведские войска, и шведы почти не были под огнем, разве только по ошибке, за исключением Лейпцигской битвы, где они составляли лишь ничтожную часть союзных сил. Värfvade и даже indelta, несомненно, всегда поддержат славу шведского оружия; но резерв, если его не созывать и не обучать в течение длительного времени перед военными действиями, может фигурировать лишь как армия рекрутов.

Норвегия имеет пять бригад пехоты, состоящих из двадцати двух батальонов, или 12000 человек, одну бригаду кавалерии в составе трех дивизий стрелков, или 1070 человек, и один полк артиллерии — около 1300 человек; кроме того, у нее имеется резерв в виде милиции, насчитывающей 9000 человек; общая численность норвежской армии равняется примерно 24000 человек. По своему устройству эта армия мало чем отличается от шведской. Единственная отличительная черта ее — небольшое количество стрелковых рот, снабженных лыжами, на которых солдаты при помощи длинных палок, подобно лопарям, быстро передвигаются по снегу.

Датская армия состоит из двадцати трех батальонов пехоты (одного гвардейского, двенадцати линейных, пяти легких и пяти стрелковых), объединенных в четыре бригады, причем в каждом батальоне по штатам мирного времени около 700 человек; трех бригад кавалерии (трех гвардейских эскадронов, шести драгунских полков по четыре эскадрона в каждом; эскадрон насчитывает 140 человек в мирное время); одной артиллерийской бригады (два полка с двенадцатью батареями, имеющими 80 шестифунтовых и 16 двенадцатифунтовых пушек) и трех саперных рот. Общая численность — 16630 человек пехоты, 2900 — кавалерии, 2900 — артиллерии и саперных частей с девяносто шестью орудиями.

По штатам военного времени состав каждой роты доводится до 200 человек, батальона — до 800 и эскадрона — до 180 человек, так что численность всех линейных войск достигает 25500 человек. Кроме того, могут быть призваны из резерва тридцать два батальона, двадцать четыре эскадрона и шесть батарей — в общем 31500 человек, что дает возможность довести армию примерно до 56000—57000 человек. Но и это количество в случае необходимости может быть увеличено; например, в последнюю войну одна Дания, без Гольштейна и Шлезвига, смогла выставить от 50000 до 60000 человек, и в указанных герцогствах она теперь вновь получила право производить набор.

Армия комплектуется посредством жеребьевки из молодых людей, начиная с двадцатидвухлетнего возраста. Срок службы — восемь лет, но фактически артиллеристы остаются в полках шесть лет, а солдаты линейных войск только четыре года, остальное время они находятся в резерве. В возрасте от тридцати до тридцати восьми лет датчане принадлежат к милиции первого призыва, а в возрасте до сорока пяти лет — к милиции второго призыва. Все это очень хорошо организовано, но в случае войны с Германией почти половина датских войск — войска, набранные в герцогствах — разбежится и обратит оружие против своих нынешних товарищей по оружию. Именно эта сильная примесь шлезвиг-гольштинцев является слабой стороной датской армии; она делает армию фактически почти совершенно бессильной в случае каких-либо столкновений с ее более могущественным соседом.

Со времени реорганизации в 1848—1849гг. датская армия хорошо снаряжена и вооружена и имеет во всех отношениях достаточно прочную основу. Уроженец собственно Дании — хороший солдат, отлично зарекомендовавший себя, почти во всех боях трехлетней войны, однако шлезвиг-гольштинец, несомненно, обнаружил превосходство над ним. Офицерский состав в общем хорош, но среди офицеров слишком много выходцев из аристократии, и они имеют весьма слабую теоретическую подготовку. Офицерские донесения, как правило, составлены столь же небрежно, как и донесения британских офицеров; сходство датских войск с британскими еще в том, что они также отличаются малой подвижностью; но им еще не удалось показать несокрушимую выдержку, обнаруженную победителями при Инкермане. Шлезвиг-гольштинцы бесспорно могут быть отнесены к числу лучших солдат Европы. Они — отличные артиллеристы, сохраняющие такое же хладнокровие в бою, как и их сородичи — англичане. Хотя они являются жителями равнин, однако хорошо приспособлены к службе в легкой пехоте; их первый стрелковый батальон в 1850г. мог соперничать с любой частью того же рода войск.

VI. Голландская Армия

Голландская армия насчитывает тридцать шесть батальонов пехоты, сведенных в девять полков, или 44000 человек; четыре полка драгун в составе двадцати эскадронов, два эскадрона конных стрелков и два эскадрона жандармов; все двадцать четыре эскадрона кавалерии насчитывают 4400 человек; два полка полевой артиллерии (пять шестифунтовых и шесть двенадцатифунтовых пеших батарей, две шестифунтовые и две двенадцатифунтовые конные батареи, всего 120 орудий) и один саперный батальон; общая численность равна 58000 человек, не считая различных полков в колониях. Но в мирное время эта армия не всегда имеется налицо. Под ружьем находится ядро, состоящее из офицеров, унтер-офицеров и небольшого количества солдат-добровольцев. Основная масса солдат, хотя и обязана служить пять лет, на деле обучается в течение двух-трех месяцев, после чего распускается по домам, чтобы потом ежегодно отбывать в течение нескольких недель лагерный сбор. Кроме того, имеется своего рода резерв, который делится на три призыва; в него входят все годные к военной службе граждане в возрасте от двадцати до тридцати пяти лет. Первый призыв образует около пятидесяти трех батальонов, а второй — двадцати девяти батальонов пехоты и артиллерии. Но эти части совершенно не организованы, и их едва ли можно принимать в расчет даже как милицию.

VII. Бельгийская Армия

Бельгийская армия состоит из шестнадцати полков пехоты, насчитывающих сорок девять батальонов, кроме запасного батальона при каждом полку; общая численность пехоты — 46000 человек. Кавалерия состоит из двух стрелковых и двух уланских полков, одного полка гидов, двух полков кирасиров — в общем тридцать восемь эскадронов, кроме семи запасных; всего в кавалерии 5800 человек. Артиллерия состоит из четырех полков (четырех конных, пятнадцати пеших, четырех запасных батарей и двадцати четырех рот крепостной артиллерии) с 152 шести- и двенадцатифунтовыми пушками; кроме того, имеется один полк саперов и минеров, насчитывающий 1700 человек. Без резерва общая численность армии равна 62000 человек, вместе с резервом, как показал последний призыв, она может возрасти до 100000. Армия комплектуется посредством жеребьевки; срок службы — восемь лет, но около половины этого времени солдаты находятся в отпуске. Таким образом, по штатам мирного времени действительные силы Бельгии вряд ли достигают 30000 человек.

VIII. Португальская Армия

Португальская армия в 1850г. имела в своем составе следующие войска:

Артиллерия состоит из одного полевого полка с одной конной и семью пешими батареями, трех полков позиционной и крепостной артиллерии и трех отдельных батальонов на островах. Калибр пушек — шесть и двенадцать фунтов.

IX. Испанская Армия

Из всех армий Европы испанская армия, ввиду особых обстоятельств, представляет наибольший интерес для Соединенных Штатов. Поэтому, заканчивая обзор военных сил Европы, мы уделим ей больше внимания, чем она, казалось бы, заслуживает по своему значению, если сопоставить ее с армиями ее соседей по другую сторону Атлантического океана.

Испанские военные силы состоят из армии, находящейся внутри страны, и армий в колониях.

В первую входят один полк гренадер, сорок пять линейных полков по три батальона в каждом, два полка по два батальона, расположенных в Сеуте, и восемнадцать батальонов cazadores — стрелков. Все эти 160 батальонов составляли в 1852г. действующую армию в 72670 человек, стоивших государству ежегодно 82692651 реал, или 10336581 доллар. Кавалерия состояла в 1851г. из шестнадцати полков карабинеров, драгун и улан, по четыре эскадрона в каждом, с одиннадцатью эскадронами cazadores, или легкой кавалерии, — всего 12000 человек, обходившихся государству в 17549562 реала, или 2193695 долларов.

Артиллерия насчитывает пять полков пешей артиллерии по три бригады в каждом, по одному полку для каждой части королевства, пять бригад тяжелой артиллерии, три конной и три горной, — в общем двадцать шесть бригад, или, как их теперь называют, батальонов. В конно-артиллерийском батальоне две батареи, в горном и пешем — четыре. Девяносто две пешие и шесть конных батарей имеют всего 588 полевых орудий.

Саперы и минеры образуют полк в 1240 человек.

Резерв состоит из одного батальона (№4) для каждого пехотного полка и запасного эскадрона для каждого кавалерийского полка.

Общая численность военных сил — на бумаге — в 1851г. составляла 103000 человек; в 1843г. после падения Эспартеро она равнялась лишь 50000 человек, но одно время Нарваэс увеличил армию до 100000 человек. В среднем можно считать, что под ружьем находится самое большее 90000 человек.

Состав армии в колониях следующий:

1. Армия Кубы состоит из шестнадцати пехотных полков ветеранов, четырех рот волонтеров, двух полков кавалерии, двух батальонов пешей артиллерии по четыре батареи в каждом и одного батальона горной артиллерии с четырьмя батареями, одного батальона конной артиллерии с двумя батареями и одного батальона саперов и минеров. Кроме этих линейных войск, имеется еще milicia disciplinada [дисциплинарная милиция (состоящая из штрафных частей)] из четырех батальонов и четырех эскадронов и milicia urbana [городская милиция] из восьми эскадронов — в общей сложности тридцать семь батальонов, двадцать эскадронов и восемьдесят четыре орудия. За последние годы постоянная армия Кубы пополнена большим количеством войск из Испании, и если ее первоначальную численность мы примем за 16000—18000 человек, то теперь на Кубе имеется, пожалуй, 25000—28000 человек. Но подсчет этот лишь приблизительный.

2. Армия Пуэрто-Рико состоит из трех пехотных батальонов ветеранов, семи батальонов дисциплинарной милиции, двух батальонов местных волонтеров, одного эскадрона местных волонтеров и четырех батарей пешей артиллерии. Запущенное состояние большей части испанских колоний не дает возможности сколько-нибудь точно определить численность этой армии.

3. Армия Филиппинских островов состоит из пяти полков пехоты по восемь рот в каждом, полка лусонских стрелков, девяти пеших, одной конной и одной горной батарей. Девять отрядов по пяти батальонов местной пехоты каждый и другие существовавшие ранее отряды, набранные из местного населения, были в 1851г. расформированы.

Армия комплектуется посредством жеребьевки, допускаются заместители. Ежегодно набор дает контингент в 25000 человек; однако в 1848г. были призваны три контингента, или 75000 человек.

Своей нынешней организацией испанская армия обязана главным образом Нарваэсу, хотя в основе ее устройства все еще лежит устав, введенный Карлом III в 1768 году. Нарваэс отнял у полков их старые провинциальные флаги — у каждого полка был свой флаг — и заменил их общим испанским флагом. Он уничтожил также провинциальную организацию, централизовал армию и восстановил в ней единообразие. Прекрасно зная по опыту, что деньги — основной двигатель для такой армии, которая почти никогда не оплачивалась и редко бывала одета и накормлена, он попытался упорядочить оплату солдат и финансовое управление армии. Удалось ли Нарваэсу в полной мере осуществить свои начинания, неизвестно, но все введенные им в этой области улучшения быстро исчезли во время правления Сарториуса и его преемников. Привычное положение — «никакой оплаты, никакого питания, никакой одежды» — было полностью восстановлено; в то время как генералы и старшие офицеры щеголяют в мундирах, сверкающих золотом и серебром, и даже носят сшитую по своему вкусу форму, не предусмотренную никаким уставом, солдаты ходят в рваных мундирах и без обуви. Один английский офицер так описывает состояние испанской армии 10—12 лет тому назад:

«Вид испанских солдат в высшей степени не военный. Часовой ходит взад и вперед на своем посту, причем его кивер еле держится на затылке, а ружье болтается на плече, и с самым независимым видом громко напевает какую-нибудь веселую seguidilla [сегидилью (песенку)]. У него нередко вовсе нет какой-либо части обмундирования, или его мундир и брюки так изношены, что даже в летнюю жару он вынужден носить поверх их серую шинель; обувь в одном случае из трех совершенно порвана и видны голые пальцы — так прекрасна в Испании vida militar!» [жизнь солдата].

Приказ, изданный Серрано 9 сентября 1843г., предписывает:

«Все офицеры и высшие чины армии обязаны впредь появляться в общественных местах в форме своего полка и с саблей установленного образца, если они не в штатском; все офицеры обязаны также носить только точно установленные знаки отличия и никаких других; какие-либо произвольные и нелепые украшения, которыми многие из офицеров считают нужным щеголять, воспрещаются».

Это относится к офицерам, а вот что можно процитировать о солдатах:

«Бригадный командир Кордова открыл в Кадисе подписку — его имя фигурирует на первом месте — с целью сбора средств для приобретения по паре суконных брюк каждому отважному солдату астурийского полка».

Этой финансовой неурядицей объясняется тот факт, что с 1808г. испанская армия находится в состоянии почти непрекращающегося мятежа. Но истинные причины этого лежат глубже. Длительная война с Наполеоном, в которой различные армии и их командующие получали политическое влияние, впервые придала испанской армии преторианскую окраску. Много энергичных людей осталось в армии еще с революционных времен; включение партизан в состав регулярных войск усилило этот элемент. Таким образом, если высшие офицеры сохранили свои преторианские притязания, то солдаты и низшие офицерские чины и сейчас еще воодушевлены революционными традициями. Все это постепенно подготовляло восстание 1819—1823гг., а позднее, в 1833—1843гг., гражданская война снова выдвинула на передний план армию и ее вождей. Неудивительно, что армия, используемая всеми партиями в качестве орудия, захватила на время правительственную власть в свои руки.

«Испанцы — воинственный, но не военный народ», — сказал аббат де Прад. Из всех европейских народов испанцы, несомненно, питают наибольшую антипатию к военной дисциплине. Тем не менее не исключена возможность, что народ, более ста лет славившийся своей пехотой, снова создаст армию, которой сможет гордиться. Для достижения этого, однако, необходимо изменить не только военную систему, но в еще большей степени весь строй гражданской жизни.